СУРРОГАТНОЕ МАТЕРИНСТВО УБИВАЕТ МОЛЧА
Мишель Ривз (Michelle Reaves) умерла в среду 15 января в Сан-Диего, Калифорния, после родов. Она только что родила ребенка, которого выносила и родила для пары, для которой она уже однажды была суррогатной матерью. Мишель Ривз была матерью двух маленьких детей, которые остались сиротами.
Мишель Ривз была любимой женщиной, дорогой подругой. О её смерти стало известно, так как одна из ее подруг, желая помочь убитым горем мужу и детям, организовала сбор средств.
Но, очевидно, эти новости не заинтересовали американские СМИ: те немногие газеты, которые передали эту информацию, указали только сообщение Хайме Хервехе (Jaime Herwehe), подруги, которая начала кампанию по сбору средств. Никто из журналистов не подумал спросить в больнице о причине смерти или о том, как помочь семье.
Семье Мишель помогает благотворительность незнакомых людей. А не американский договор о суррогатном материнстве. Ей оказывают помощь, к счастью, более существенную, чем семье Премилы Вагелы (Premila Vaghela), индийской суррогатной матери, которая умерла в 2012 году на 8-м месяце беременности, вынашивая ребенка для американки (которого удалось спасти). Семья Премилы, ее муж и двое детей, были оставлены на произвол судьбы, поскольку в контракте было четко указано, что в случае проблем со здоровьем суррогатная мать и ее муж берут на себя все риски. Семья Брук Браун (Brooke Brown), которая умерла в 34 года в результате суррогатного материнства (также как и дети, которых она вынашивала), также не получила никакой поддержки после ее смерти. Контракты на суррогатное материнство предусматривают риск смерти матери и защищают заказчиков ребенка от необходимости доплачивать в случае наступления этого риска.
Когда суррогатное материнство убивает, оно убивает молча. И никто из тех, кто получает от этого огромные прибыли, не заинтересован в честной огласке рисков для матерей и детей.
Хуже того: суррогатное материнство убивает молча, потому что те, кто знает об этом, боятся говорить. Семья Премилы Вагелы, бедная и обездоленная, отказалась общаться с прессой. После смерти Брук Браун выяснилось, что американские суррогатные матери знали о других случаях материнской смертности на разных стадиях беременности, но никто о них не говорил. После смерти Мишель Ривз одна бывшая суррогатная мать связалась с Центром биоэтики и культуры (расположенным в Калифорнии и работающим над запретом суррогатного материнства), чтобы сообщить, что в феврале 2017 года другая суррогатная мать умерла после возвращения домой после родов. Другие суррогатные матери, которые знали ее, были проинформированы агентством, которое запретило им говорить об этом — более того, эта женщина попросила сохранить анонимность, опасаясь судебного преследования.
Несколько лет назад я узнала, также под условием секретности, о рождении мертворожденного ребенка в частной клинике в богатом районе Парижа. Заказчики ребенка привели в эту клинику женщину, которая была беременна «их» ребенком. Молодая женщина из Прибалтики, не говорившая по-французски и знавшая лишь несколько слов по-английски, пережила трагедию. Изолированная ото всех заказчиками-«родителями» и врачом, который ее «лечил», она не могла ни с кем разговаривать. Медперсонал боялся говорить об этом; боялся рассердить врача.
Если суррогатное материнство убивает молча, то только потому, что те, кто знает, что оно может убить матерей и детей, не заинтересованы, чтобы говорить об этом. И потому что они также знают, что женское здоровье мало кого интересует.
Никто не может сказать, сколько женщин погибло от суррогатного материнства. Ни сколько детей, таких как близнецы, которых вынашивала Брук Браун. По той простой причине, что нигде не предусмотрено медицинское обслуживании женщин, родивших в качестве суррогатных матерей. Никто не выясняет, почему женщины умирают в результате родов при суррогатной беременности. Ни в США, ни в Украине, ни в Великобритании, ни в Греции — где эта позорная практика является законной. И еще меньше в странах, где это незаконно, таких как Франция: сколько врачей, которые принимают роды во Франции у иностранных женщин, зная, что они рожают «для» французов, как эта болгарка, родившая в Жиронде несколько лет назад, сколько врачей интересуются здоровьем женщины, после родов? Особенно когда они прекрасно знают, что заказчики заставят ее уехать очень быстро.
Суррогатное материнство убивает, не спрашивая мнения Европейского суда по правам человека, не обращаясь в Кассационный суд, не добиваясь принятия конвенции, регулирующей торговлю детьми, в Гаагской конвенции о международном частном праве.
Однако судьи ЕСПЧ и кассационного суда, как и эксперты и другие консультанты Гаагской конвенции, знают, что суррогатное материнство убивает. Они знают это очень точно, поскольку некоммерческие организации неоднократно сообщали им об этом. Но эти судьи, эксперты и консультанты всегда предпочитают молчать.
Если суррогатное материнство убивает, то это происходит потому, что мы позволяем этому случиться. Потому что мы согласны ничего не говорить.Потому что мы стремимся угодить предпринимателям этой индустрии и заказчикам, об удовлетворении которых подобострастно сообщает пресса, игнорируя права человека, игнорируя любое реальное расследование рисков, которым подвергаются матери.
Ни погибшие суррогатные матери, ни умершие дети, не имеют связей в прессе, не говоря уже о возможности прибегнуть к услугам специализированного пиар-агентства.
Молчанию нужно положить конец. Человеческая жизнь бесценна, и торговцы людьми не должны навязывать свой закон молчания.
Суррогатное материнство убивает, это факт. Оно убивает женщин и детей, и будет убивать до тех пор, пока его не остановят.
Ана-Луана Стойкеа-Дерам
Феминистская активистка